Судьба-злодейка Люсю судьба и так не баловала. Воспитывала ее бабушка. Воспитывала строго, даже сурово, любви девочка не чувствовала. Наверное, как-то это было связано с ее мамой – о ней в семье бабушки не говорили, тема была как табу, где она – Люся понятия не имела. Девочка маму практически не помнила и разыскала, уже когда была подростком. Очень тянулась к ней, хотела жить с ней вместе, но не «пришлась ко двору» ее мужу. Так получилось, что и родной матери она была не нужна. Что же, случается и такое. Поэтому, лишенная любви в детстве и юности, когда у нее появилась своя семья, безумно любила своего сына. Пылинки сдувала. Люся и сейчас, уже взрослая женщина, не может сдержать слез, когда рассказывает о детстве. О маме, которую никогда не знала. О бабушке, которая воспитывать – воспитывала, а любить по-настоящему – нет, не любила. Ненадолго ее глаза проясняются, когда рассказывает о раннем детстве своего сына – до тех пор, пока не грянул гром. Как она подкидывала его к потолку или щекотала розовые младенческие пяточки, а он заливисто смеялся. О том времени, когда он улыбался ей, тянул ручки, а на щеках появлялись симпатичные ямочки. Сокровище ее… «У него тогда еще были эмоции. Я же помню, помню! Как же так получилось, за что?»
«Мамочка, у вас – аутизм…» В два митькиных годика грянул гром. Ребенок вдруг – как-то сразу – сник, перестал проявлять эмоции. Он уже не улыбался. Его взгляд был устремлен глубоко в себя. Он смотрел на маму как на пустое место. Когда они шли по улице, мог внезапно опуститься на корточки, закрыть уши ладошками и кричать, кричать, кричать. Временами его охватывала непонятная агрессия. Порой казалось, что ребенок ненавидит весь мир и всех, кто рядом. Иногда – что ему вообще никто не нужен. Долгое время Люся не верила, что у нее ребенок не такой, как все. Все пыталась убедить себя, что это – временно, все образуется, он вылечится и станет прежним Митькой. Но «прежний» Митька не возвращался. И тогда Люся повела его к докторам. «Мамочка, у вас - аутизм» - слова врачей прозвучали как приговор. Люся обнимала Митьку, а он вырывался, бил ее ручонками, царапал, а она плакала, обнимая его, а в глазах ее стояло хохочущее митькино лицо, взлетающее к потолку, и милые ямочки на щеках… Муж не выдержал. Какое-то время он еще надеялся, что сына можно вылечить. Через несколько лет надеяться перестал, сдался. Осознание, что его ребенок – глубокий инвалид, что он никогда не станет нормальным, далось ему тяжело. Он стал сильно пить. И в конце-концов умер – в 43 года его сердце остановилось. А Люся… Она не могла позволить себе этого. Ни спиться, ни вообще как бы то ни было уйти в другую реальность. Хватало того, что в другой реальности жил ее сын. Родственники мужа, и так бросив ее бороться в одиночку с двойной бедой – больным сыном и катящимся по наклонной мужем – на каждом углу обвиняли ее в болезни Митьки. Люся впадала в депрессию, потом, стиснув зубы, выкарабкивалась оттуда. В голову приходили мысли о самом страшном. Сколько раз она была на грани, буквально в мгновении от рокового шага? Как у нее хватило сил не сорваться, не начать пить – даже ей самой неизвестно.
Шанс на счастливое материнство К тому времени уже подросший Митя несколько раз проходил лечение в психиатрическом диспансере. Не будем сейчас здесь описывать его диагноз – ни к чему это, да и мало кто поймет. И тут она встретила человека… Казалось бы – вот оно, сейчас все станет и легче, и лучше. Может, хватит жизни бить ее наотмашь за неведомо какие грехи? Забеременела. Новый муж прекрасно относился к Митьке, жалел и его, и ее. Родила сыночка. Но вскоре после родов малыш умер… Еще несколько лет беспросветных слез, перепадов - от полного отчаяния до мысли «все будет хоршо!» Занятий с Митькой - психологи, психиатры, реабилитационные центры. Но аутизм – это не та болезнь, которую можно вылечить таблетками, тренажерами и физиотерапией. Люся мечтала вывезти Митьку к морю. Но в санаторий их так и не отправили. «Не положено. Заболевание ваше не подпадает под бесплатное санаторно-курортное лечение». Ну да, с этим не поспоришь, ведь аутизм не вылечишь морским воздухом и водными процедурами. Зачем зря растрачивать бюджетные деньги, если нет надежды «вырастить» нормального члена общества? Прошло несколько лет. Она вновь забеременела. И у кого повернется язык обвинить женщину в том, что ей хочется иметь нормального ребенка? Что ей выдался шанс стать счастливой – по-настоящему счастливой! – матерью? Чтобы видеть его улыбку, чтобы кто-то обнимал ее, целовал и шептал на ухо: «Мама, я тебя люблю!»? А ведь поворачивался! А кто скажет ей «спасибо» за то, что не сдала Митьку в интернат, на попечение государства, и не стала спокойно, без помех, устраивать свою судьбу, а ребенок – а он до старости будет ребенком! – до сих живет в семье, с мамой? Никто. Почему-то все вокруг в лучшем случае старательно прятали глаза, а чаще – откровенно крутили пальцем у виска. Мол, на руках ненормальный ребенок, второй умер (мол, понятно же почему!), а она рискует и рожает третьего, еще одного такого же. Честно говоря, Люся и сама так думала. Она очень боялась, но… Тут судьба дала ей возможность родить совершенно здорового ребенка. Теперь у нее, кроме Митьки, трехлетний вихрастый голубоглазый Антошка. В этом году он пойдет в садик. И с огромным удовольствием Люся бы вышла на работу. Но не может. Потому что оставить надолго Митьку одного нельзя. Потому что несколько лет назад недосмотрела – и Митя отошел от дома, заблудился и попал под машину. В результате – тяжелая черепно-мозговая травма и трепанация черепа.
«Руки-ноги есть – пусть идет работать» Сейчас Митьке 18 лет. Осенью этого года исполнится 19. В прошлом году его перевели со статуса «инвалид детства» на «инвалид II группы». Группа – рабочая. Люся в недоумении: нам как бы сказали – руки-ноги есть, себя обслуживать может, пусть работает. «А как?» - спрашивает она. «Может, и есть ребята-аутисты, которые чудом сумели социализироваться, могут общаться с людьми, разговаривать, работать?» Многие люди про себя усмехнутся и скажут: ну конечно, все дело в деньгах, что инвалид детства получает пенсию больше, чем инвалид II рабочей группы. Да, дело и в деньгах тоже. А почему нет? Да, сейчас семья живет только на пенсию Мити и детское пособие Антошки. Да, за коммуналку большие долги. Да, иногда бывает, что и ужин сварить не из чего – манка на пустой воде… Но они – семья. И Люся очень любит своих детей. И очень боится, что их у нее могут отнять из-за того, что она не работает и не может обеспечить им достойную жизнь, что долги за квартиру (которая, кстати, в собственности) висят как дамоклов меч, что холодильник часто пуст Да что там! Даже когда сломался холодильник – и починить было не на что. Добрые люди все же починили нынче. А работать она не может, потому что за Митькой нужно постоянно присматривать, а Антошка пока в садик не ходит. Замкнутый круг. «А вдруг заберут, Митьку в психушку засунут, Антошку в детдом?» Вот он какой кошмар матери. Антошка скоро пойдет в детский сад. Осенью. Люся пока даже боится думать, на что она будет покупать одежду. Она была бы рада пойти работать, но в поселке, где она живет, вообще с работой тяжело. А уж с такой, чтобы она могла отлучаться, чтобы проведать, как там Митька, и подавно нет. И у нас нет «детских садов» для взрослых людей-аутистов, как Митя.
«Он хочет общаться в Сети. Но с ним – не хотят» Я осторожно ее спрашиваю: а чем-то увлекается Митька? Ну, чтобы можно было его оставить дома хотя бы на несколько часов. Рисует? Нет… Лепит? Нет… - Он с Антошкой играет. Как будто ему тоже три годика. И мультики смотрит. Спрашивает у меня: «Мама, а я его папа?» Где же ему понять, как папами становятся… Глаза грустные, хотя и улыбается – смотрит на сыновей. Такая вот в глазах грустная улыбка… Кричит: «Мииитька! Ну что же вы расшумелись так?» А Митька гоняется за Антошкой. А тот хохочет радостно, уворачивается, поддразнивает старшего брата. - Он компьютеры еще любит. Ну, все любят, конечно, сейчас-то вся молодежь такая. Но я купить не могу ему компьютер. Дорого. Купила планшет. Он писал в «Одноклассниках»: «Я - парень-инвалид, хочу общаться со сверстниками. Пишите, я жду!» Представляете: никто не написал! Я и сама писала, обращалась к людям, но тоже молчание. А может, он в Интернете бы общался, так же ему легче было, виртуально он собеседника ведь не видит, друзей бы в Интернете завел.
«Нет ребенка – нет участка» Она очень много плакала, Люся, пока мы с ней беседовали. Я выпила чайник кофе, Люся – только слабенький чай. Нельзя ей кофе: сердце. - Я хотела участок получить. Когда родился Антошка, как многодетная. Ведь ребенка-то я по факту родила, хоть он и умер. Но мне отказали. Хотя я и доказывала, что Митька – инвалид, а на умершего ребенка – и свидетельство о рождении, и свидетельство о смерти… Ответ был короткий: нет ребенка – нет участка… По факту мы – не многодетные. Тогда они встали в льготную очередь – как семья с ребенком-инвалидом. Но не так давно выяснилось, что… их просто сняли с очереди! Теперь семья находится в стадии восстановления документов.
Постскриптум Мы вышли на поликлинику №3, где нам обещали разобраться с ситуацией. Почему так получилось, что недееспособного юношу поставили на II рабочую группу инвалидности и полноценной комиссии так и не состоялось? «Пусть мама подойдет к нам, будем разбираться, отчего получилась такая путаница». И еще один момент. Я спросила у матери, почему она так и не оформила опекунство над совершеннолетним сыном. - Я пыталась. Я ведь очень боюсь – мало ли что со мной случится, у меня сердце слабое… А у него и доля в квартире имеется, да и вообще – много сейчас нечестных людей. А мне сказали: чтобы признать его недееспособным, то есть не могущим отвечать за свои поступки, я должна заплатить… 11 тысяч рублей за психиатрическую экспертизу. Как же так? Он ведь не раз проходил лечение на Котенко. А когда умер его отец, меня поставили перед фактом: чтобы он получал пенсию по потере кормильца, я должна была отказаться от его пенсии по инвалидности…
«ЭС» будет следить за развитием событий.
Благотворительный проект адресной помощи малоимущим семьям «ЛЮДИ - ЛЮДЯМ» газеты «Эхо Столицы» совместно с КДН г. Якутска - наши кураторы лично посещают семьи, которые по различным причинам нуждаются в поддержке общества. Вся связь с подопечными производится через кураторов. Редакция обращается ко всем неравнодушным людям, организациям и предприятиям, желающим оказать посильную адресную помощь. Если вы можете помочь чем-нибудь этим семьям, отзовитесь. Куратор проекта – Дана Бубякина, 8-924-177-26-37 (ватсап). Количество показов:
Автор: Бубякина Дана
Выпуск: №31 (2608) от 10 августа 2017 г.
Источник: Эхо столицы
11.08.2017 15:55